Сегодня мы расскажем о настоящих советских героях — ростовчанине Борисе Капустине и уроженца Вязьмы Юрии Янове, летчиках, которые увели падающий самолет от жилых кварталов Берлина, ценой собственных жизней спасая тысячи других…
Екатерина ХОРУНЖАЯ
— Юра, прыгай, — голос Капустина был спокоен.
— Я остаюсь, командир.
Бортовая записывающая аппаратура бесстрастно зафиксировала эти две последние фразы экипажа советского истребителя-перехватчика Як-28П. Капитан Капустин и старший лейтенант Янов погибнут через несколько секунд. Спастись могли оба, но тогда неуправляемый самолет рухнул бы на густонаселенные районы Западного Берлина. Никто бы их не обвинил: с земли уже поступила команда на катапультирование. Но летчики не могли допустить неминуемой гибели десятков мирных людей. Они пошли на смерть ради жизни других людей, и это вовсе не высокая фраза.
Наш земляк
Борис Владиславович Капустин — капитан, родился в 1931 году в Краснодарском крае. С трехлетнего возраста жил в Ростове-на-Дону, так что его можно считать коренным ростовчанином. В десять лет он пережил ужасы войны: налеты на Ростов немецкой авиации, взрывы, горящие дома, душные бомбоубежища и глубокие щели, вырытые прямо посреди улиц.
С первого по седьмой класс Капустин проучился в школе № 51, а потом поступил в Ростовский индустриальный техникум. В конце 40-х годов в стране объявили «сталинский призыв» в авиацию. Борис мечтал стать летчиком, и сразу отправил документы в авиационное училище. Поначалу хотел стать истребителем, но пришлось осваивать бомбардировщики. Впрочем, за свою карьеру Капустин освоит все типы военных самолетов.
В 1951 Борис был Капустин был призван в ряды Вооруженных сил и по предложению призывной комиссии поступил в Кировобадское военное авиационное училище летчиков им. Хользунова, которое он закончил в 1954 году.
Благодаря неунывающему характеру Борис всегда был душой коллектива. Его называли «Профессор» и «Седой». Первое прозвище потому, что Капустин был летчиком первого класса и знал о самолетах все или почти все. А второе – из-за ранней седины в волосах: летная наука не дается легко. Капустину доверили возглавить суд офицерской чести, который решал многие вопросы жизни полка.
Як-28П
Борис Капустин и Юрий Янов служили вместе, в 668-м авиационном полку 24-й воздушной армии ВВС СССР, которая дислоцировалась в небольшом городке Финов (земля Бранденбург). До этого они проходили переподготовку в Новосибирске, где выпускались Як-28П.
6 апреля 1966 года офицерам было поручено перегнать два таких истребителя на аэродром вблизи города Цербст (земля Саксония-Анхальт), где располагалась база 35-го истребительного авиаполка советских ВВС. Капустин был назначен командиром звена, второй самолет пилотировали их товарищи Владимир Подберезкин и Николай Лобарев.
Як-28П считался уникальным по меркам 1960-х годов боевым самолетом. Машина заслужила высокие оценки летчиков ПВО за превосходную тяговооруженность и способность уничтожать противника на малых высотах, причем как на догонных, так и встречных курсах.
Еще одна изюминка самолета — радиолокационный прицел «Орел-Д», позволявший обнаруживать и уничтожать цели в задней и передней полусферах. Стрельба по противнику велась ракетами с радиолокационными и тепловыми головками самонаведения.
Однако при всех преимуществах Як-28П являлся весьма прихотливым и сложным в пилотировании истребителем. По требованию военных специалисты ОКБ Яковлева постоянно дорабатывали самолет. В момент инцидента с Капустиным и Яновым как раз проводились испытания усовершенствованной серийной версии Як-28П.
1285 часов в небе
Капустин был достаточно опытным пилотом. В конце 1965 года его общий налет на боевых машинах составлял 1285 часов, в том числе 247 часов на Як-28. Начальство оценивало капитана как уверенного и высокопрофессионального летчика.
Юрий Янов, выполнявший в паре с Капустиным функции штурмана, также считался хорошо подготовленным летчиком. Общий налет старшего лейтенанта составлял 1030 часов, на Як-28 — 185 часов. В характеристике молодого офицера отмечалось, что в воздухе он «спокоен и инициативен».
6 апреля 1966 года…
В этот день звено Капустина получило приказ перегнать самолеты, прибывшие в воинскую часть, на другой аэродром. На аналогичных самолетах Капустин летал в своей части.
С утра летчики ждали приказ на вылет, не снимая своих высотных костюмов, но стояла непогода — черные тучи затянули небо над аэродромом. Только в 15.00 им дали приказ на вылет. В 15.30 звено самолетов поднялось в воздух и, пробив облачность, достигло заданной высоты 4000 метров. Самолеты выровнялись, легли на курс. Через полчаса, перегоняемые звеном Капустина самолеты, должны были сесть на другой аэродром. А летчики — вернуться домой. И вдруг самолет ведущего, пилотируемый Капустиным, резко начал терять скорость.
На самолете Капутсина прекратили работу оба двигателя. Такого практически не могло быть. Эти двигатели — как два отдельных, независимых механизма.
Оставалось 30 секунд…
Капустин не знал, что на все действия ему оставалось 30 секунд. Самолет, с виду похожий на ракету, тянуло вниз. Летчик попытался спланировать кругами. Под крылом была сплошная облачность. Самолет отклонился от курса. Облачность стала редеть, и внизу проглядывался огромный город.
Из рассказа свидетеля западноберлинского рабочего В. Шрадера: «Я работал на 25-этажном здании. В 15 часов 45 минут из мрачного неба вылетел самолет. Я увидел его на высоте примерно 1,5 тысячи метров. Машина начала падать, затем поднялась, вновь падала и вновь поднималась. И так трижды. Очевидно, пилот пытался выровнять самолет».
Была Пасха…
Времени на раздумья капитану Капустину не оставалось, и он начал отводить за город почти неуправляемый самолет. С аэродрома поступила команда катапультироваться. Высота терялась. Тогда еще не катапультировались на малой высоте с реактивных самолетов. Созрело решение направить машину на лес, который виднелся вдали. Об этом и сообщил пилот наземной службе.
Летчик прильнул к окуляру… Это был не лес, а немецкое кладбище. В воскресный день Пасхи 6 апреля 1966 года западноберлинские жители отдавали почести умершим, поэтому там было много людей. Капустин увидел: его самолет несется на них. Наземная служба с этого момента о действиях пилотов ничего не знала — переговорные устройства отказали. Остались записи внутренних переговоров на ленте черного ящика. Командир сказал штурману:
— Юра, тебе надо сейчас прыгать.
Штурман Янов понимал, что выстрел его катапульты даст снижение высоты и так неуправляемому самолету. Он ответил:
— Борис Владиславович, я с вами.
В этом решении и состояло мужество Янова. Его ответ был еще и поддержкой своему товарищу. Ведь в сложившейся ситуации он не мог оказать другой помощи командиру.
Летчики прекрасно понимали: если бросить управление самолетом, то от взрыва на земле десятков тонн горючего, которым была заправлена машина, погибнет множество людей….Спасительные метры высоты для катапультирования пропали.
Отводил неуправляемый самолет
Огромными физическими усилиями летчик уводил за город неуправляемый самолет от столкновения с многоэтажными зданиями. Вдали виднелись проблески воды. Это были река Хафель и озеро Штессензее. Туда и направил Капустин самолет.
По всей видимости, командир решил посадить самолет на воду, о чем предупредил штурмана. И Янов приготовился к приводнению, отстегнув ремни. Но вдруг перед ними возникла дамба с шоссе, по которому проносились автомобили. С неимоверным усилием летчик потянул рычаги управления. Самолет, приподнявшись над дамбой, потерял скорость, перевалился через нее и резко, с большим наклоном, ушел в воду, под толстый слой ила. И самолет исчез…
Одно небо на двоих
В родной части с Капустиным и Яновым простились как с героями. Их последний раз пронесли мимо боевых самолетов. Потом, по воздуху, два гроба с останками летчиков, были отправлены в Советский Союз.
Военный летчик I класса Борис Капустин и военный штурман I класса Юрий Янов были награждены орденом Красного Знамени посмертно. Оба были похоронены на Родине: Капустин — в Ростове-на-Дону, а Янов — в Вязьме.
Отец Бориса – Владислав Александрович в это время заболел, но, узнав о гибели сына, слег окончательно и, не дождавшись его похорон, скончался. Отца и сына похоронили рядом друг с другом в один день, 12 апреля…
Композитор Оскар Фельцман, поэт Роберт Рождественский воспели подвиг мужественных летчиков в знаменитой песне «Огромное небо».
«Мелькают кварталы,
но прыгать нельзя…
«Дотянем до леса! –
решили друзья. –
Подальше от города
Смерть унесём.
Пускай мы погибнем, пускай мы погибнем,
пускай мы погибнем, но город спасём!»